Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю - Лариса Сафо

Кладбищенский сторож бочком прокрался к входной двери и открыл её со словами:

– Окстись, родимый! У тебя помутнение рассудка. Я сейчас на службу двинусь, а завтра утром свяжусь с Ефимовичем. Может, убили кого? И он один там парится. Да, и твой индуктивный метод, поди, проржавел совсем. Надобно капнуть на него свежей кровью, а то совсем умом тронешься…

Санитар морга принял оскорблённый вид уличённого в краже висящего на верёвке белья шкета и подольстился:

– Когда на дворе кризис и неведом завтрашний день, народ начинает ждать чудес и верить в магическую силу. Но! Помнится, такое уже было в конце прошлого века и чем закончилось известно. В наше время на общение с ведунами и гадалками россияне потратили почти двести миллиардов рублей. Такого количества магов нет ни в одной стране мира!

Игнат Васильевич фыркнул сивой кобылой и вышел вон. Он мог бы напомнить другу на разразившийся недавно политический кризис в одной разделённой надвое стране. Там президент женского пола сверяла все свои шаги с гадалкой и чуть не поставила своё государство на грань войны с соседкой. А с экономикой при ней всё было в порядке! Но он не стал этого делать, ибо сам был грешен.

Честно говоря, кладбищенский сторож одно время свято верил в сверхъестественные силы, но после кончины не сумевшего предугадать собственную смерть астролога разуверился. Да и супруга приложила к этому неутомимую руку! Но сейчас вера эта вновь рьяно заворочалась в груди Безрукого от появления посланца растущей луны и завладела его сознанием полностью.

Потревоженный же на крыльце черноголовый пёс Казимир сонно тявкнул ему в след и слился с ночным мраком, который скрыл крадущуюся к зданию городской администрации дрожащую осиновым листом тень. Звякая ключами, она проникла внутрь. И обездвиженный электрошокером охранник до утра томился предчувствием расправы за оставление поста по вине зловредного лихоимца. Однако воздержался от доклада о непрошеном ночном вторжении из-за бодро шагающей по стране оптимизации кадров.

Город погрузился в пучину ночи… И лишь небесный светильник скупо освещал обезлюдившие улицы, однобортные пиджаки убогих домов, льющие лучинный свет на проезжую часть автомобили и бредущую от дерябинского морга едва различимую расхристанную душевно фигуру.

Глава 3

Краснощёкое весеннее утро началось для следователя дерябинской прокуратуры Петра Ефимовича Бессмертного с тайфунного визита надушенной дамы. Она закатила дикую истерику, махала округлыми руками, стучала острыми каблучками лабутенов в обшарпаный казённый пол и трясогузкой взлетала со стула.

Вообще, производила впечатление жертвы хунвейбинов. Те в своё время сбривали крашеные волосы у женщин, раздирали слишком узкие брюки, разламывали пополам остроносые туфли. Или демонстрировала протестный акт борющейся за избирательные права суфражистки. Между прочем американки получили эти права на три года позднее россиянок в начале ухнувшего в вечность прошлого века.

А прикинувшаяся блондинкой тонкобровая фифа громогласно цитировала выдержки из своей челобитной на имя прокурора города и визгливо верещала:

– Пошли пятые сутки, а мужа мне не вернули. Ни живого, ни мёртвого. Полиция какую-то Татьяну Петровну ищет, жалкую пенсионерку. Мой муж – выдающийся пластический хирург! Вот кого искать надо, заглядывая под каждый куст и в каждую подворотню…

– Это обычные места его пребывания? – поелозив ногами под столом, насмешливо поинтересовался Пётр Ефимович и тут же осёкся под жалящим взглядом фальшивой красотки. – Извините, неудачно пошутил.

Он откинулся на спинку офисного кресла из-за опасения быть поцарапанным острыми ноготками разбушевавшейся мадам и принял смиренный вид камердинера. А её рябинового цвета губы напряглись и она с грозным стуком «просыпалась» замёрзшими ягодами на стол:

– Не примите меры, пойду выше. Кстати, племянница мэра Агриппина моя ближайшая подруга…

Без пяти минут вдова пластического хирурга надменно вскинула голову и мстительно удалилась, громко хлопнув входной дверью. Злокозненный дамский намёк Бессмертному не понравился. Пуще зеницы ока он хранил тайну романтических отношений с родственницей градоначальника и посему впал в разболтанное состояние духа. Не то, чтобы Пётр Ефимович тревожился за своё рабочее место или страшился угроз супруга Агриппины: тот был рогоносцем не первый год и вполне примирился с положением подкаблучника подобно лежащей под башмаком дядюшки Сэма Европе.

И всё же что-то унизительное было в последней реплике взбесившейся бабы подобно болезненному пинку под зад. Для придания устойчивости поколебленному эго Бессмертный пробежался глазами по своему кабинету. Ничего не изменилось в нём с прошлого года, когда он потерпел сокрушительное фиаско от бананового маньяка. Впрочем, его оправдывала нарочитая художественность преступления.

Взгляд следователя прокуратуры задержался на бюстике Дзержинского на сейфе, задел ядовитого цвета будёновку на гвозде под календарём с изображением исторической встречи Папы Римского Франциска и Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и проникся духом принятой ими декларации. К тому же Папа Римский издал осуждающую банкиров и капиталистов за безудержную жажду наживы энциклику, за что его на американском канале Фокс Ньюс назвали «самым опасным человеком в мире».

И Бессмертный категорически был согласен с Главой католической церкви, равно как и с принятым церковными мужами религиозным документом. Выдержка из него также красовалась в нижнем правом углу настенного календаря: «Растущее неравенство в распределении земных благ увеличивает чувство несправедливости насаждаемой системы международных отношений».

На ум Петру Ефимовичу тут же пришёл доклад британской благотворительной организации: шестьдесят два самых богатых человека в мире владеют таким же состоянием, которое имеет беднейшая половина населения земли. А восемьдесят восемь процентов богатств России принадлежат олигархам числом сто тысяч долларовых миллионеров и около ста миллиардеров.

Следователь прокуратуры не собирался с этим мириться, он намеревался бороться и крепить ряды. Начал с последнего: набрал номер телефона бывалого опера Валентина Валентиновича Пекшина и с генеральской интонацией в голосе спросил в трубку:

– Приветствую! Что у нас по пластическому хирургу? Подвижки есть?

– Доблестной прокуратуре всяческое приятие! Чем вызван интерес, позвольте полюбопытствовать? – служащим денщиком у маршала отозвался тот безо всякого рвения и чинопочитания.

Тин Тиныч так и не забыл досаду от бесславного расследования рука об руку со следователем прокуратуры бананового дела в ушедшем году. И посему звонок Петра Ефимовича не вызвал в нём подвижнического энтузиазма.

– Ищем, ищем, – мохнатым шмелём прожужжал он через секунду, дабы отделаться от назойливого внимания прокуратуры.

Но Бессмертный сдаваться не собирался. Встал для солидности со стула, намотал телефонный провод на шариковую ручку и начальственно процедил сквозь отбеленные «Диролом» зубы:

– Знаю я, кого вы ищете! Кто это Татьяна Петровна? И за что ей такая честь?

– Бывший секретарь градоначальника Гарманюка Георгия Германовича, – отчеканил Тин Тиныч церемониальным шагом по плацу. – Супруга доверенного лица кандидата в мэры редактора подпольной газеты «Вилы» Кузьмина Фомы Андреевича. Подозревается в покушении на убийство!

Следователь прокуратуры вернулся в исходное положение и в продолжение разговора сумрачно заключил:

– Понятно. С этими выборами мы ещё хлебнём лихо… А доказательная база имеется?

Опытный сыщик замешкался было, но в соответствии с принятой на себя ролью бравого служаки горделиво доложил:

– С этим всё в порядке. Она варганила ему кофе со снотворным и систематически им поила. Есть показания провизора из аптеки рядом с местом её проживания, есть анализ жидкости из чашки мэра. Её муж богатырским сном спит, сама Татьяна Петровна участковому терапевту на бессонницу не жаловалась. Так что покупала она таблетки не для своих нужд, а дабы умерить сперматозоидный пыл градоначальника в предвыборной вакханалии. Логично?

Следователь прокуратуры застывшим на распутье рязанским богатырём Коловратом раздумчиво согласился:

– Ну да, ну да. Убить шефа она не собиралась. Ей действительно надо было выбить его из предвыборного седла, инда он в избирательном забеге не участвовал. И что Георгий Германович?

С прытью норовистого скакуна взять очередной искусственный барьер Пекшин непочтительно заржал в трубку:

– Жив, здоров! Нанял нового секретаря – жену потомственного дерябинского либерала Мошкина Игоря Антоновича, классово близкого ему элемента. Тот в местной газете «Особый путь» служит. Кстати, Мария Сергеевна и обнаружила нишу для какого-то прибора в разломанной груди гипсовой вакханки при любовном проведении по ней тряпочкой. Похотливый бюстик мэр зачем-то под рабочим столом держал.